Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Общество | Society
Павел ДМИТРИЕВ 21 декабря 2023, 10:00
- Анна, расскажите, пожалуйста о себе: где вы живете и чем занимаетесь?
- Живу в Осло, я - ландшафтный архитектор по профессии. Я родилась и выросла в Пскове, до 18 лет там жила и уехала учиться в Финляндию в 2013 году. Училась сначала на инженера-эколога в бакалавриате, а затем поступила сразу же в Осло в архитектурную школу на магистратуру на ландшафтного архитектора. Высшее образование и в Финляндии и в Норвегии тогда было бесплатным для иностранцев. И уже четыре года работаю ландшафтным архитектором.
- Вы сразу после школы уехали в Финляндию учиться или сначала в Пскове в университет поступили?
- Нет, я сразу после школы уехала в Финляндию, но я училась в Питере на заочном: пока была в Финляндии, мне было скучно. Не доучилась, у меня не было такой задачи, я просто для себя проходила курсы по искусствоведению в «кульке».
- А почему вы решили уехать учиться за границу? Собирались потом вернуться и работать в России?
- Изначально я уехала, потому что хотела путешествовать. И даже в 2013 году, ещё до «крымнашего» и тому подобного, я понимала, что мои шансы путешествовать будут намного больше, если я буду не в России. И я взвесила, что если останусь в России, то мои шансы выехать будут намного меньше, чем если уеду сейчас. Мне нужна была свобода передвижений и, конечно, с российским гражданством это было сложно. Во всяком случае сложно иметь gap year, как у многих европейских студентов: они после школы ищут себя, подрабатывают где-то в барах, путешествуют. Я хотела также, но с российским паспортом это сложно.
Я всегда думала о том, что я как минимум хочу работать в России, видела много дел, которые можно здесь сделать - и до сих пор это вижу - в плане и экологии, и ландшафтной архитектуры. И, конечно, печально, что сейчас это сложнее, особенно если ты как я открыто выступаешь против войны. Мне хотелось улучшать что-то в стране и хотелось бы иметь возможность пересекать границу без сложностей, которые и сейчас, и всегда были.
- А вы следите за Псковом в новостях, по фото, может, как ландшафтный архитектор что-то хотели бы поменять?
- Конечно, я до сих пор подписана на многие из пабликов о какой-то культурной жизни Пскова, на страницу псковского театра, на ваше издание подписана. Общаюсь со своей семьёй, друзьями, многие из которых живут в Пскове. Для меня, конечно, Псков очень близок, и я иногда думаю, что если бы я осталась в России, я бы жила в Пскове, если бы была возможность работать и зарабатывать.
- А сколько вы уже живёте в Норвегии?
- Шесть лет. Я четыре года училась в Финляндии, потом поехала в Норвегию. Но когда училась в Норвегии, я думала, что хочу открыть своё бюро по ландшафтной архитектуре в России, хочу делать общественные пространства, улучшать мир через них, потому что это очень сильный инструмент: чем больше у людей возможностей бесплатно собраться и что-то обсудить, чем больше активности, жизни на улице - тем лучше для общества, для того, чтобы оно было здорово.
Фото из личного архива
В Норвегии есть слово utestemme - уличный голос. Когда родители воспитывают детей, они говорят, что есть уличный голос, а есть innestemme - внутренний голос, для помещений. И они обучают детей, что когда ты в помещении, ты должен быть потише, тебе не надо кричать. А когда ты на улице, можешь делать всё, что хочешь: кричи, ори, бегай, бесись - всё равно. Мне кажется, что тут большое отличие: в России наоборот обучают, что когда ты в обществе, ты должен быть тихим, а в пределах своей квартиры делай, что хочешь. А на улице, перед кем-то другим ты должен держать лицо. Я вижу последствия этого, как мне кажется, что люди не чувствуют себя в обществе свободными, чтобы выражать своё мнение. Мне кажется, что частично в этом тоже корень проблем. Поэтому я всегда хотела, чтобы на улице было много пространств, где люди могут чувствовать себя свободными, выражать свою точку зрения.
- Когда вы узнали, что началось вторжение в Украину, что почувствовали?
- Когда я узнала, что началась война, я по личным причинам была в Пскове. Проснулась, села завтракать, открыла перед работой социальные сети и увидела, что Россия бомбит Украину. Первое, о чём я подумала, надо ли мне уезжать, потому что было непонятно, закроют ли границы. Поэтому первое, что сделала - это уехала. Я забронировала билеты на самолет, и когда уже была в Питере, нас почему-то всех, прежде чем пройти на стойку регистрации, спрашивали, когда мы купили билет. Там стояла девушка и всех спрашивала. И все, кого я слышала, сказали, что купили билет в четверг, 24 февраля. Я улетела в Хельсинки и, конечно, почувствовала себя более свободно - это 100 процентов. И тогда уже нахлынуло: я начала смотреть, что происходит, связалась с близкими.
Несколько месяцев были кошмары, первый месяц не могла работать. Мне повезло, как и многим, кто живёт и работает в Норвегии и родом из России или Украины - нам дали отпуск. Мне позволили не работать две недели, потому что я не могла, ревела каждый раз, когда говорила с коллегами на абсолютно нейтральные рабочие темы. Потом мне на работе даже оплатили несколько посещений психолога, но я этим не воспользовалась. Мои коллеги и работодатели повели себя очень достойно. Я получила столько слов поддержки, что это что-то невероятное. Я сравнивала это со своей подружкой - она из Украины и работает в компании примерно того же размера - и даже ей чуть меньше сообщений прислали. Мне кажется, это как минимум, говорит о том, что попытки путинской пропаганды рассказать, что всех россиян чморят - это не совсем так. Меня очень поддержали коллеги и знакомые. И при этом ты переживаешь ужасные чувства: смесь потоков разных идей, мнений. Большинство моих русскоговорящих друзей в Норвегии - это украинцы, и у меня есть друзья в Украине, и, конечно, есть друзья и родственники в России.
Меня поразило в первое время, когда ещё казалось, что в России много людей в сознании и понимают, что война - это ужасно, что Россия должна выйти из Украины и прекратить [войну]. И наверно, первую неделю люди действительно были потерянными, но потом, когда прошло время, я начала видеть, что они просто выбирают не ту сторону, которая мне кажется правильной. В том числе и мои близкие люди. Это большой кошмар, когда ты видишь, насколько сильна пропаганда и какая она многогранная. Это же не просто так, что все ходят строем и говорят одно и то же. Такие тоже люди есть, но вообще это спектр: есть те, кто понимает, что война - это плохо и надо вывести войска, но «НАТО виновато», кто-то сам украинец, но живёт в России и «знает», как там всё плохо. Но кто-то просто верит, что смерть миллионов людей - это оправдано ради какого-то блага, то есть откровенно фашистские взгляды высказывает. Я общалась с людьми, которые остались в России, и всё вот это слышала. Я пыталась переубедить кого-то первые полгода и, наверно, кого-то переубедила, но первые месяцы было ощущение полной беспомощности, что ты ничего не можешь сделать, но надо что-то сделать.
- Вы хотите сказать, что в Норвегии и вам, и украинцам помогали одинаково? Не было разницы в отношении, что на них напали, а вы - из страны, которая напала?
- Нет. Это то, что касается Норвегии, я могу судить только по своему опыту. Даже в каком-то смысле, может, ко мне как к человеку из России отношение более бережное. Здесь людей учат толерантности и пониманию того, что человек не есть государство. И нужно ко всем индивидуально относиться. Конечно, не все были готовы обсуждать эту тему, а я первые месяцев девять не могла вообще ни о чём говорить, кроме этого. И ты сидишь на ланче с коллегами и все темы сводишь к войне. И по людям ты видишь, что они уже не готовы, что хотят о чем-то более приятном говорить. Но это не значит, что они думают, что я - «плохая русская». Просто для них эта война чуть дальше, чем от меня. Это я пытаюсь описать ощущение россиянина за границей: к тебе могут хорошо относиться, но у тебя самого могут быть немножко другие проблемы, ты можешь чувствовать себя одиноким и может возникнуть ощущение, что все, кто рядом с тобой, против тебя. Это не столько от того, что люди плохие, просто у нас разные истории.
Но я знаю, что в Норвегии были случаи буллинга детей, приехавших из России, в школах. Но это школы: дети - жестокие, они часто повторяют за взрослыми не фильтруя и не понимая, что они вообще повторяют. Такое было, но мы это знаем из газет. Слава богу, свободные медиа об этом сразу говорят и обсуждают: в обществе осуждаются такие проявления дискриминации в отношении людей из России.
- Что вы начали делать после начала войны?
- Я воспринимала моё нахождение за границей как возможность высказаться за тех, кто не может сделать это в России или рискует намного больше, чем я. Всё-таки я тут в большей безопасности, чем они, и должна больше писать про войну, я должна говорить за ту, другую Россию. Я знаю, что она большая, и поэтому я это делала. Думаю, что многие мигранты этим занимаются не потому, что они хотят высказать своё недовольство относительно тех россиян, которые «сидят и ничего не делают», а потому что они понимают, что должны это делать, быть голосом другой России. Поэтому мы с подругами решили сделать подкаст про «скандинавскую модель». Мы хотим побудить людей на мысли о том, как может быть по-другому. Это не значит, что нужно брать скандинавскую систему и тупо применять её в России, а скорее задуматься, как может быть иначе на практике, а не в мечтах. Как мы можем на уровне законов обеспечить то, что мы хотим: соблюдение прав граждан, процветание и так далее. Я не была особо к этому готова, я не диктор, не редактор, не журналист. Работа со словом - это не то, чему меня учили. Но я и мои подруги решили, что нам это очень важно: наладить мост между нами и россиянами и познакомить их с нашим миром.
Анна и её новая подруга Леена из Финляндии. Фото из личного архива
Ещё мы стараемся помочь пострадавшим от этой войны. Русскоязычные люди в Норвегии объединились, чтобы помогать, кто как может беженцам. Например, собирали личные вещи, потому что многие люди приезжали в одних тапочках и майках, прямо в том, в чем их застала бомбежка, помогали с интеграцией, вопросами с документами, организовали бесплатные кружки для украинских детей.
- Вы в России не бывали с тех пор как война началась?
- Нет.
- Знаете ли вы норвежский? Какие вообще языки нужны, чтобы жить в Норвегии?
- Да, я знаю норвежский на каком-то уровне. Для того, чтобы жить, норвежский необязателен, нужно знать английский. Этого достаточно, потому что Норвегия - страна, которая находится на втором месте после Нидерландов по знанию английского. Здесь тебя поймут все от четырехлетки до пенсионера - и ответят. Но для того, чтобы интегрироваться, конечно, нужен норвежский язык. Я имею в виду, для полной интеграции, для хорошего самоощущения. Ты лучше понимаешь субтильные коммуникации, лучше понимаешь контекст, можешь голосовать, потому что политики говорят и дебаты ведутся на норвежском. Ты просто чувствуешь себя частью норвежского общества. Но спокойно можешь жить и на английском, тут много людей, которые всю свою жизнь живут на английском: они могут понимать по-норвежски, но не говорить.
Я решила учить норвежский, потому что работаю в архитектуре, у нас часто клиенты со всей Норвегии: когда сидишь на встрече, не очень удобно, когда ты один говоришь на английском, а другие говорят на норвежском. Если люди со всей Норвегии, то у них разные диалекты, и лучше бы тебе выучить и понимать.
- А вы долго его учите? Сложный язык?
- Нет, он несложный, если ты знаешь английский. Он немножко напоминает смесь немецкого с английским. Но я до сих пор его учу: могу коммуницировать, вести проекты, но хочу быть ещё лучше. Из шести лет я его изучаю года четыре. Первые годы я жила на английском.
- Вы живет в Норвегии с ВНЖ или у вас уже гражданство есть?
- Я живу с ВНЖ по работе.
- Я правильно понимаю, что в Норвегии, если и не шведский вариант, но всё-таки социализм в плане налогов, например?
- Да, мне кажется, это смесь капитализма с социализмом. Тут, конечно, очень развита социалка: если у тебя какие-то проблемы в жизни, тебе скорее всего поможет государство. Тут очень развиты, к примеру, профсоюзы, очень многие в них состоят. В Швеции ещё больше людей состоят, но в Норвегии тоже немалая часть. Очень много независимых некоммерческих организаций, которые тоже помогут. Например, когда был ковид, у нас не было достаточно работы, и меня временно сократили. И в первый месяц государство ввело полную компенсацию зарплаты, а в последующие месяцы ты встаёшь на учёт в NAV - это служба социальной поддержки - и получаешь 60% от зарплаты. Это и во время ковида, и всегда так, неважно, есть у тебя гражданство или нет - всё равно ты получаешь эту поддержку. И ты проживешь нормально. Это, конечно же, хуже, чем 100%, но лучше, чем ничего. Всё зависит от личных экономических особенностей, но в целом, можешь жить. Сократить количество каких-то деликатесов, алкоголя (смеётся).
- В Норвегии прогрессивная шкала налогообложения из-за которой зарплаты выравниваются, насколько я знаю, и айтишник получает примерно как инженер?
- И это как раз таки для айтишника и для развития IT-бизнеса негативная сторона, айтишники здесь не любят жить и часто уезжают, потому что здесь они не зарабатывают так много, как, например, в США. Но зато все более-менее равные. Не могу сказать, что вообще нет неравенства, но оно скорее выражается в наследстве: много норвежцев, которые богаты, потому что им дома достались от родителей. Но зарплаты у людей в среднем примерно одинаковые. В любом случае зарплата тебе позволяет жить комфортно, путешествовать.
Я как-то изучала вопрос, какая семья считается бедной в Норвегии, и читала, что среди них проводили опрос, как часто они могут ездить за границу. И только 21% норвежцев за чертой бедности не могут позволить себе одну неделю отпуска, и 25% говорят, что не могут позволить себе машину. Сравнить это с российской бедностью, когда люди копят годами, чтобы просто выехать в отпуск за границу - это не поддаётся никакому сравнению.
- Когда вы платите налоги, это происходит как в России, за вас это работодатель делает, или вы сами сидите с бумажками, всё заполняете?
- Это очень хороший вопрос: сама. Мне кажется, что это вещь, которая формирует общество, воспитывает гражданина, потому что ты сам контролируешь свои налоги. Здесь намного проще система контроля своих налогов, чем в США: там ты можешь недели потратить, чтобы разобраться, что ты должен заплатить. Здесь это намного проще, автоматизировано, но всё равно, ты в начале года должен зайти на сайт этой налоговой инстанции, написать, сколько ты собираешься заработать в этом году или у тебя автоматически сумма предыдущего года переходит на новый год. И исходя из этого у тебя снимается налог. Потом ты получаешь возврат налога или должен доплатить, но у тебя в любом случае есть представление, сколько ты заплатишь. И я ощущаю, что это очень помогает тебе понимать, что налоги - это твои деньги вообще-то и ты должен спрашивать с государства. Многие норвежцы любят платить налоги, потому что они знают, что это идёт на социалку. Ты видишь связь: вот твои налоги, а вот, что сделано на твоей улице, твоём районе или в твоей стране, какие законы приняты, куда твои денежки ушли.
- Для вас это большие налоги?
- Нет, я не ощущаю, что они большие. Мне кажется, что есть смысл говорить, что налоги большие и жаловаться на это, если и у тебя, и у людей вокруг уровень жизни невысокий. Если бы у меня забирали так много налогов, что ничего не оставалось бы, то, конечно, я бы жаловалась. Но я вижу, что тут даже после того, как снимаются налоги, остаётся достаточно денег. В Норвегии сложно стать супер богатым, если ты работаешь на кого-то, но 100%, что ты будешь достойно жить. Будешь чувствовать, что ты нормально питаешься, у тебя достаточно отдыха, потому что тут это тоже сильно контролируется, переработка не поощряется. Единственные, кто тут работает много - это люди из СНГ, их обычно отучают от этого (смеётся). Богатым тут сложно стать, если ты на обычной работе работаешь, но так, наверно, в любой стране: чтобы разбогатеть, ты должен заводить бизнес или ещё как-то шевелиться.
- То есть зарплатой своей вы довольны?
- Да, по поводу работы и зарплаты и того, как работает общество изнутри. Например, в архитектурной сфере и во многих других развита лестничная система: у тебя каждый год вне зависимости от того, как ты работал, будет повышаться зарплата. Ты это точно знаешь. Это не на законодательном уровне прописано, но очень многие компании выбирают такую систему. И фишка в том, что у тебя опыт работы считается с момента выпуска из университета и не важно, что ты делал с того времени. То есть ты можешь быть матерью пяти детей, сидеть в декретном отпуске каждый год, на бумаге у тебя будет 10 лет опыта работы, а по сути три. Но ты будешь получать зарплату как человек с 10-летним стажем работы. И это очень важная система защиты для женщин. Ты знаешь точно, что не будешь дискриминирована в плане зарплаты, она у тебя каждый год будет пересматриваться и повышаться.
Но это не просто так, что тебе будет повышаться зарплата - и всё. Каждый год она должна ещё изменяться из-за инфляции. Поэтому у нас на работе люди, у которых опыт менее 10 лет и которые участвуют в лестничной системе, каждый год участвуют в переговорах о зарплате. Мы все коллеги, нас примерно 100 человек. Из них 50 человек с опытом работы меньше 10 лет. И каждый год весной объявляется, что у нас будут выборы наших представителей. Среди наших коллег мы выбираем двух представителей и они работают с профсоюзом архитекторов на то, чтобы нам повысить зарплату. Профсоюз предоставляет бесплатного юриста, какую-то ещё поддержку, и эти два представителя начинают переговоры с нашим начальством. И им оплачивают все часы этой работы, пока они договариваются о повышении нашей зарплаты. Проходит несколько раундов переговоров, они оценивают рынок, архитектурные компании, которые подобны нашей по размерам, смотрят, какие у нас зарплаты, какие повышения были до этого по отношению к другим фирмам, всё это анализируют и договариваются с работодателем. Это проходит каждый год.
И у нас повышаются зарплаты. Во-первых, мы все переходим на ступеньку выше. Потом изменения по инфляции. И для меня это было шоком, это очень интересно наблюдать. Ты видишь как твои коллеги проявляют активность, все очень заинтересованы и активно участвуют в этих дебатах. Но, конечно, работодатель - везде работодатель. Он не хочет повышать зарплату сильно, и происходят иногда сильные дебаты. Например, в этом году работодатель нам совсем смешное повышение предложил и у нас все были очень недовольны, и в итоге работодателю пришлось выйти к нам, из-за того, что мы были жутко недовольны их предложением, они с нами лично встретились, объясняли, почему вот так. И в итоге они нам хорошо повысили зарплату. Не супер, но хотя бы не унизительно.
- А в Норвегии вообще к женщинам отношение даже на фоне Европы выделяется, что они ничем не отличаются от мужчин?
- Да. Ты можешь оскорбить норвежку, если дверь ей поможешь открыть. Я вспоминаю один комичный случай проявления равенства. Я когда сюда приехала, у меня совсем не было денег, и я поехала в «Икею» и купила кровать. Специально на колёсиках, раскладушку, чтобы её довезти на этих колёсиках через весь город. И конечно же одно колёсико отломалось, пока я её везла, в общем, мне пришлось тащить её под плечом. В Норвегии интересный ландшафт, много гор и по пути мне нужно было пройти вверх по горе с этой кроватью. Было очень тяжело, я её тащила, и вдруг вижу, как ко мне подходит мужчина, я подумала: «Ах, сейчас он мне поможет!» А он мне говорит: «Ты вот так кровать возьми, так будет удобнее везти» (смеётся). Классика!
В физическом плане норвежки очень самостоятельные и норвежские мужчины это знают и часто боятся даже помочь. И конечно же это проявляется в плане устройства на работу. Компании стараются подчеркнуть, что у них гендерный баланс соблюдён. А если нет, то другие компании смотрят на это с осуждением. Плюс ещё то, что в Норвегии есть декретный отпуск и он, по сравнению, с другими странами Европы, больше и полностью оплаченный. И тут ввели систему, которая вызывает много вопросов у норвежцев, есть прямо много дебатов по этому поводу: она мотивирует декретный отпуск для пап. Изначально это ввели, чтобы женщины раньше выходили на работу и работали, социализировались, потому что считается, что женщине тяжело долго в декретном отпуске сидеть, ей надо выходить на работу, налоги государству приносить. И этот отпуск - 49 недель при 100-процентной оплате, но эти 49 недель делятся на три части: одна часть мамина, вторая - папина, третья - общая. И мамы обычно берут две трети и папы берут третью часть, а если брать не будут, то у семьи просто вообще не будет оплачена папина часть декретного отпуска. Но эта система не всех устраивает, многие норвежки считают, что для мамы всё равно мало быть в декрете две трети от 49 недель и нужно побольше. Но опять же здесь в Норвегии так не кажется, что это решили и это никогда не измениться. По любому вопросу чаще всего есть дебаты. Если людям что-то не нравится, обычно это дискутируется на телевидении, в медиа, даётся пространство, чтобы высказаться представителям всех точек зрения.
- Норвегия занимает первое место по отсутствию коррупции. В местной прессе за эти шесть лет писали ли про коррупцию, может, митинги были?
- Тут всё время что-то подобное обсуждается, но тут коррупция не такая, что кто-то кому-то миллионы-миллиарды отстегнул, тут другой уровень, но это всё шумно обсуждается в газетах: многопартийность работает. Потому что если чиновник из какой-то партии где-то напортачил, то другие партии будут об этом кричать и воспользуются этим в свою пользу.
Из того, что здесь может случиться и на чем ловят, это, например, продажа акций. Норвежские политики и члены их семей не могут заниматься трейдингом, не могут пользоваться инсайдерской информацией, которая им доступна. То есть на 100% им это не запрещено законом, но это очень осуждается. И если кто-то пойман на трейдинге, будет волна осуждения от всех партий и от общества, а, во-вторых, сразу будет расследование. И в нём уже выяснится, получил ты какую-то выгоду с этого трейдинга или нет. Но в любом случае, это всё - большой удар по репутации. На таком периодически ловят, особенно, членов семей политиков. И недавно был случай: муж бывшего премьер-министра Эрны Сульберг был пойман на трейдинге. При том, что он не какие-то огромные суммы натрейдил: у него было много операций, но всё это были какие-то очень мелкие операции, вообще смешно, если честно. И был большой скандал. Сульберг - действующий политик, у неё была пресс-конференция, ей задавались вопросы, как так получилось, неужели он не отчитывался? В итоге открыли дело, причём о том, что муж Сульберг трейдил, сообщила её же партия. Видимо, они решили, что это будет лучше, чем скрывать. Открыли расследование и оно показало, что он просто фанатик трейдинга и ничего на этом не заработал.
- Осло считается одним из самых дорогих городов в мире, как это ощущается изнутри?
- Это не чувствуется. Сейчас и крона падает, так что всё немножко меняется, кризис на дворе, всё дорожает, но когда ты получаешь зарплату, тут - не знаю. Я точно не ощущаю, что - боже мой - как много я плачу. Конечно, когда приезжаешь в Испанию или в Россию ту же самую, ты видишь, что меньше стоят товары. Но там люди и зарабатывают меньше. Относительно зарплат тут нельзя жаловаться. Да, дорого, но я знаю, что сейчас и в Америке много городов, которые намного дороже, а там зарплаты далеко не у всех такие хорошие, там всё-таки бОльшая экономическая сегрегация. И опять-таки всё равно есть службы, которые поддерживают - это я говорю уже про уровень бедности.
- Ещё я прочитал, что сами норвежцы очень любят на природу выезжать и на выходных города пустеют. И если человек на выходных не поехал на природу, то его в понедельник спросят, что с ним случилось, почему он дома сидел?
- (смеётся) Ну спрашивать, наверно, никто не будет, но во время каникул точно можно понять, кто у тебя на районе иностранец, потому что только они во время Рождественских или Пасхальных каникул дома, и в городе в основном, только английский язык можно слышать. Все остальные уезжают в горы: норвежцы очень любят природу. На самом деле, для многих Осло - не очень подходящий город для жизни, и вообще Норвегия, потому что не так чтобы очень много было развлечений. Тут у тебя много свободного времени, и нужно придумать, как его занять. Мне хватает развлечений, но те, кто привык к жизни больших городов, начинают здесь скучать. И отсутствие развлечений компенсируется тем, что для тебя очень доступна природа, и выезд на природу тут - одно из главных развлечений. Спорт здесь, например, тоже на природе и в любую погоду, это всё норвежцы тоже любят. Мне рассказывала подружка - беженка из Украины, которая приехала сюда и работает в школе: её наняли помогать украинским детям интегрироваться, потому что у нее есть педагогический опыт и она из той же культурной среды, что и дети. Это, кстати, тоже про сферы поддержки людей здесь: в школах есть специальные люди, которые помогают детям интегрироваться. Это не обязательно дети-беженцы, это могут быть и дети с какими-то проблемами психологического плана, и которым трудно учиться из-за проблем с концентрацией, например. И школа нанимает людей, которые помогают. И вот она рассказала, что у них было спортивное ориентирование в лесу. И что украинским детям было намного сложнее, чем норвежским, они чуть не плакали из-за высокого уровня физической нагрузки: норвежские дети очень спортивные.
- В Норвегии же и лыжный спорт очень развит, и биатлон, много знаменитых спортсменов. Вы заинтересовались этими видами спорта в качестве интеграции?
- Я пытаюсь научится кататься на лыжах, точнее пыталась на сноуборде, у меня не получилось и я разочаровалась - это не моё. Но я не могу сказать, что мне для того, чтобы интегрироваться, нужно обязательно научиться это делать.
Мы обязательно здесь стараемся выезжать в горы, точно больше «хайкаем» (хайкинг - непродолжительное пешее путешествие по горной местности - ПГ), чем когда я жила в России. Близость с природой здесь, конечно, невероятная. Даже по сравнению с Псковом: казалось бы небольшой город и можно было бы чаще выезжать в лес, но, может, ландшафт не такой сногсшибательный, хотя тоже красивый, места есть. Но плюс ко всему, здесь есть организация, которая занимается прокладыванием маршрутов в горах и в лесах, и все могут пользоваться ими. Там ничего сверхестественного нет, но они просто контролируют, что есть пометки в лесу и есть доступные карты онлайн и не онлайн и расставлены скамеечки, убраны повалившиеся деревья.
- В Норвегии ещё можно палатки где угодно ставить?
- Да, здесь закон, что ты можешь поставить даже на частной территории - главное быть в 150 метрах от дома - а так вся земля, вода, грибы, ягоды - это бесплатно и для всех. И даже если у тебя частная территория, будь готов, что на ней могут поставить палатку и имеют на это право.
- А принято при этом подходить, разговаривать, здороваться, когда незнакомый человек?
- Да, в лесу все здороваются, это правило хорошего тона. Я недавно посещала парламент - здесь он для всех открыт и можно посещать все заседания, легко, без регистрации, просто приходишь и слушаешь дебаты. У меня там работает подруга и она меня провела на ланч. Мы походили внутри по парламенту и там тоже все, как и в лесу, здороваются: я поздоровалась с каким-то лидером партии зелёных. Просто идёшь по коридору: «Hi» - «Hi».
Фото из личного архива
Плюс ещё в лесах часто расставлены домики и особенно если ты член этой организации, которая все маршруты поддерживает, разрабатывает, то ты можешь очень недорого жить в этом домике: членские взносы небольшие. Они обычно никак не обслуживаются, там всё на правиле хорошего туриста. Тебе изначально даётся ключ и он подходит ко всем домикам. Ты приходишь и там тебе доступно койко-место. Если ты в лесу или в горах и вдруг метель, вы потерялись, то вы всегда можете найти такой домик, зайти, погреться. И там неважно, будет много людей или не будет: такая социализация во время туризма - это очень популярно.
- А есть что-то в Норвегии, что вам не нравится, что вы бы изменили?
- Ну вот сейчас, что меня волнует, это не касается законов или того, на что я могу сильно повлиять, но по вопросу Израиля и Палестины, к сожалению, я вижу прямо объединение, мне иногда кажется, наивное, по поводу того, какая бедная Палестина и какой плохой Израиль. Норвегия вообще и официально-то поддерживает Палестину и Газу, и я не вижу ничего плохого в переживании за то, что там идёт война и что люди гибнут, и в Газе много людей гибнет, но я вижу, что здесь очень многие слепо доверяют, как мне кажется, иранской пропаганде. И это было всегда в Норвегии. Я вижу причиной этого наивность, потому что большинство людей искренне переживают за детей Газы и это главный аргумент. А то что под флагом, который они на улицы выносят, убивали израильтян - это уходит [из внимания]. Но это конкретно этот вопрос, я не знаю, можно ли сделать вывод о всём обществе. Сами норвежцы иногда говорят, что вот мы такие наивные, можем кому-то довериться, а он потом нас обманет. Именно в этом вопросе, мне кажется, не хватает знаний [у людей]. И я удивилась, как работают газеты. Тут, конечно же, свобода слова и они высказывают разные точки зрения по всем вопросам, но в этом случае пропалестинская позиция как будто больше на слуху. И я не знаю, с чем это связано. Особенно в октябре, когда ХАМАС ударил по Израилю и тот начал отвечать, у нас все газеты ставили на первые полосы большие фотографии бомбежек в Газе. А про то, что Газа бомбит Израиль - один абзац. Больше про то, как всё плохо в Газе, а про ХАМАС, про то что Израиль до сих пор подвергается бомбежкам, историю конфликта - я этого не видела. Почему так? Явно же не платят журналистам, чтобы освещать только одну сторону. Но я читала мнение ученого в Норвегии, статья которого называлась «Обманул ли ХАМАС норвежских журналистов? Нет, они сами себя обманули». И он высказывает точку зрения, что норвежские журналисты занимаются самоцензурой сами этого не осознавая, потому что, возможно, они просто боятся терроризма в Норвегии. Это маленькая страна, миролюбивая, тут нет особых систем защиты от терроризма. И норвежские журналисты как будто сами себя цензурируют.
А вот чтобы я такого на системном уровне изменила - сложно сказать. Тут ощущается, что если ты хочешь что-то изменить, то у тебя есть всё для этого. Если не всё, то очень многое. Недавно были выборы в муниципалитет и людям, чтобы определиться, за какую партию голосовать, был доступен Valgomat. Это сайт, на котором ты сначала определяешь темы, которые тебя волнуют, например, образование, миграционная политика и экология, а потом тебе по этим темам задаются вопросы. «Хотите ли вы в школах бесплатную еду?» И там ответы: «Да, я хочу», - но комментарий, что это занимает столько-то бюджетных денег, есть плюсы, есть минусы, и ты выбираешь. Проходишь несколько вопросов по разным темам и Valgomat подсказывает тебе, за какую партию можно проголосовать. Ты можешь проверить, какая партия какую программу имеет, и программу очень точную, особенно на муниципальном уровне. Например, я точно знаю, что не хочу сносить больницу: у нас тут есть люди, которые хотят снести очень красивую старую больницу. И за это выступает партия правых и ещё какие-то и я, скорее всего, не буду голосовать за эту партию. У них четкая программа и я знаю, что если я за них проголосую, то могу только на себя пенять, что я проголосовала и потом больницу мою любимую снесли.
Тут нет безысходности, что я сижу и мечтаю, что бы мне такого изменить. Есть конкретные вопросы, тот же вопрос Палестины и единения общества по поводу того, что Израиль жутко не прав. И вот я вижу, что есть одна партия, которая не поддержала Газу. И, возможно, я буду за эту партию голосовать в итоге. Государственные выборы через два года и много что может измениться, но мы обсуждаем с моим партнером, что может быть мы должны голосовать за эту партию.
- А в Норвегии можно голосовать даже без гражданства?
- Да, можно голосовать на муниципальных выборах через три года проживания в Норвегии, а на государственных выборах нужно иметь гражданство, его можно получить после 6 лет в Норвегии, если достаток выше минимального, а если минимальный, то через 8 лет.
- А вы планируете его получать, если хотите голосовать на государственных выборах?
- Конечно, так и путешествовать удобнее, тем более, что сейчас и с российским гражданством непонятно что.
- Вы собираетесь возвращаться в Россию, в Псков, чтобы жить в нём, или свяжете свою жизнь с Норвегией?
- Пока в России то правительство, которое есть, я не собираюсь туда возвращаться. Не хочу. И не вижу будущего. Мне очень печально то, что сейчас происходит, потому что я понимаю: и мои друзья, которые сейчас в России, испытывают очень сильную фрустрацию. Всё-таки моё поколение - я 95-го года рождения - надеялось, что мы будем друзьями с миром, что сможем управлять своей жизнью, расти и развиваться, быть открытыми, дружить между собой и с другими людьми в мире. То что происходит сейчас не похоже на то, о чём мы мечтали. Мы все изучали языки, хотели иметь возможность как минимум выезжать из России, чтобы отдыхать, но сейчас это невозможно, если ты в России находишься. Государство у нас не самое дружелюбное. Но два года назад, я бы сказала, что вполне рассматриваю вариант [вернуться в Псков] и хочу работать в России и иметь возможность, может, жить на несколько стран, может, и переехать в Россию. Но сейчас точно нет.
.jpg)
