«В целом мы все, конечно, готовы к худшему»

30 ноября Верховный суд РФ признал «движение ЛГБТ» экстремистской организации. Суд прошёл в закрытом режиме, без ответчиков и публикации самого решения. О том, какие риски теперь появились у ЛГБТ-людей в России «Псковская губерния» поговорила с Катей Диковской, руководительницей программы правовой помощи фонда «Сфера», который с 2011 года защищает права ЛГБТ-сообщества.

 - Верховный суд Российской Федерации принял решение о запрете некоего «Международного движения ЛГБТ». Что для вас это значит, как для юриста, который работает в этой сфере?

- Во-первых, никакого «Международного движения ЛГБТ» не существует и нам остаётся непонятным, что Верховный суд имел в виду. Так как дело было закрытым и материалы дела засекречены, никто не имел возможности ознакомиться ни с ними, ни с решением суда. Вчера была только резолютивная часть суда изложена, позже выйдет полное решение, но опять никто не получит к нему доступа. Поэтому мы сейчас ожидаем какого-то заявления от Минюста, так или иначе какой-то информации, которая бы дала нам больше понимания. А в целом мы все, конечно, готовы к худшему, к тому, что всё вообще, что будет связано с ЛГБТ, а это не только люди, которые себя идентифицируют как ЛГБТ, и активисты, но и организации, которые помогают им, и люди, которые взаимодействуют с организациями, а также волонтеры, подписчики - они все могут попасть под репрессивные меры этого решения, то есть быть привлеченными по статьям об экстремизме.

- Если этой организации не существует, с точки зрения закона, как вообще можно признать экстремистским что-то несуществующее?

- Мы же не знаем, что есть в материалах дела. Нам неизвестно о существовании такой организации. Естественно, есть разные международные ЛГБТ-организации. Возможно, они что-то неправильно перевели в названии какой-то организации, мы такое тоже допускаем. Мне сложно что-то большее об этом сказать, потому что никто не знает. Конечно, по большому счету, это решение нелегитимно. Но что такое закон в Российской Федерации?.. Это решение сделают легитимным и будут применять.

- Я о том, что, допустим, какую-то конкретную организацию признали экстремистской. Как это грозит человеку, который в ней не состоит, поскольку её не существует? Как можно обвинить его в участии в организации, которой нет?

- Никто этого не может сказать. Но если исходить из худшего и говорить о том, что они подразумевали, что международное ЛГБТ-движение - это всё ЛГБТ-сообщество, организации и люди, то для того, чтобы быть привлеченным по этой статье, не обязательно входить в это движение. Достаточно себя идентифицировать, как ЛГБТ-персону и заявлять об этом, либо вообще быть другим образом причастным к «движению». Поэтому тут можно провести аналогию с ФБК. Когда стали людей привлекать по статьям, они же не все состояли в этой организации. Были случаи привлечения за символику. Мы тоже этого не знаем: будет ли признана символика экстремистской и какая символика. Может, радугу признают экстремистской, может, аббревиатуру, поэтому сложно сказать.

Катя Диковская. Фото из личного архива

- А появится где-то информация, какую символику признали экстремистской? Люди смогут увидеть?

- Об этом мы, во-первых, узнаем только из практики, когда уже начнут применять эти статьи. А во-вторых, есть же реестр экстремистских материалов, там тоже должно что-то появиться. Но решение вступит в силу только через месяц, если оно не будет обжаловано. А оно уже обжаловано.

- А кто его может обжаловать, если организации нет и ответчиков в суде не было?

- Его могут обжаловать заинтересованные лица. Были люди и организации, которые подавали заявления о вступлении в дело, им Верховный суд отказал, но это наделяет их процессуальным правом обжаловать это решение Верховного суда.

- По поводу того, как этот суд был внешне устроен: что решение приняли за четыре часа, что сотрудники Минюста прятали лица, отворачивались…

- Конечно, это шапито. Разве может суд проходить так? Нет, конечно. Это удивительно, почему прятали лица, не разрешали снимать представителей Минюста. Чего они боялись? Расправы? Или им было стыдно? Но вряд ли было стыдно. Да, это просто шапито.

- Что теперь делать и людям, которые себя идентифицируют как ЛГБТ-персоны, и организациям, которые им помогают?

- Каждый должен оценить риски для себя и дальше уже смотреть. Если эти риски высокие, человек понимает, что есть риск быть привлеченным, если это активисты или люди, которые не скрывают свою позицию, то нужно либо в целях безопасности закрывать страницы свои в соцсетях, а если у кого-то есть возможность, то готовиться к отъезду из страны. И не бояться обращаться за помощью в ЛГБТ-организации, потому что обращение за помощью не является экстремистской деятельностью.

- А ЛГБТ-организации под угрозой, что их признают частью этого так называемого экстремистского движения?

 - Да, конечно, под угрозой, их тоже могут начать признавать экстремистскими организациями и тогда больше угроза будет для их сотрудников и людей, помогающих им, волонтёрам. Некоторые организации уже заявили о прекращении своей деятельности, некоторые организации будут продолжать свою деятельность. Мы все оказались в такой непростой ситуации.

-  А какие-то организации, которые уедут за границу, смогут помогать этим людям, если они будут обращаться к ним в интернете, например?

- Конечно, да. Можно будет получить у них помощь.

- Обращение за помощью нельзя будет назвать участием в деятельности экстремистской организации?

- Нет, потому что у нас каждый имеет право на получение квалифицированной юридической помощи. Это закреплено в законодательстве Российской Федерации. Если люди будут обращаться за юридической помощью, то это не является экстремистской деятельностью.

- А адвокаты, которые работают по этой теме, могут быть признаны экстремистами по аналогии с адвокатами Алексея Навального, которых уже арестовали?

- Сложно говорить, могут или нет. Потому что кто бы мог подумать, что такое решение в принципе в Российской Федерации Верховный суд может вынести. Это же всё на грани сюрреализма. Наверно, могут. Риски распространяются не только на ЛГБТ-людей, но и на сотрудников организаций, которые помогают им. Но всё равно остались люди в России, которые нам уже написали и сказали, что они дальше будут продолжать сотрудничать с нами и помогать.

- А просто ЛГБТ-персонам, не активистам, а людям, которые так себя определяют, им что-то грозит? Могут человека признать экстремистом просто на основании того, что он - гей?

- Нет, не могут признать, потому что быть геем - это не преступление. Относить себя к ЛГБТ преступлением не является. 

- Ну это не является преступлением в принципе. А в России после этого решения?

- Мы не видели это решение, я не знаю, что там написано. Если там будет написано, что все, кто назовёт себя геем или лесбиянкой, те будут признаны экстремистами, тогда да. Но тогда надо, видимо, не называть себя так. Тут каждый человек должен оценить риски. Для кого-то является неприемлемым быть в шкафу и каким-то образом скрывать свою идентичность. А кто-то, видимо, будет невидимым, незаметным для окружения. Но быть геем - это не преступление.

- С точки зрения юридической после этого решения, куда мы назад откатились? Это Советский Союз или хуже? Или есть ещё куда?

- Мне кажется, что слишком много изменений за последние два года происходят не в лучшую сторону, и каждый раз мы думаем, что наверно, уже хуже не будет, а потом становится всё хуже и хуже. И сложно даже представить, что станет хуже ещё. Произошла по сути криминализация ЛГБТ как и в Советском Союзе. Но там были за мужеложество статьи, а сейчас - нет, быть ЛГБТ-человеком - это не преступление. Но сейчас гораздо серьёзнее статья появилась - экстремизм, которая касается всей деятельности организаций и конкретных людей. Откат назад есть и в целом по правам человека, ведь это по сути лишение человека его основных прав и свобод. Когда такое было? Много-много лет назад.

Чтобы оперативно получать основные новости Пскова и региона, подписывайтесь на наши группы в «Телеграме», «Инстаграме», «ВКонтакте», «Одноклассниках», «Твиттере» и «Фейсбуке»