Очень вредная работа

Пенсионерку Светлану Белорусову, защищавшую свой холодильник от судебных приставов, оштрафовали на тысячу рублей

26 декабря 2007 года в «Псковской губернии» вышла статья «Вредная работа» [ 1 ]. Героиней публикации стала пенсионерка из Пскова, инвалид второй группы Светлана Александровна Белорусова. Та самая «бабушка с бамбуковой палочкой», которая всеми доступными ей средствами защитила свое имущество, конкретно – холодильник, от попытки его описать судебными приставами в счет долга в сумме полторы тысячи рублей.

Именно столько задолжал государству неработающий 20-летний внук Светланы Александровны Илья Погодин за несвоевременную замену паспорта: он на полтора месяца (с учетом новогодних каникул) задержался с этой процедурой. В итоге, государство своё получило. И не только с внука.

Вызвана в суд газетой

Светлана Белорусова, пенсионерка. Фото: Глеб Костин, «Городская газета»

В день выхода статьи мне позвонила Светлана Александровна:

- Елена Алексеевна, простите меня, пожалуйста, но я не поняла. Вы написали, что «в производстве мирового судьи судебного участка № 31 г. Пскова находится административный материал о правонарушении, предусмотренном ст. 17.8 ч. 1 КОАПП РФ, в отношении гр. Б-ой». Это что? Это в отношении меня?

- Да, Светлана Александровна. Это тот протокол, который писал господин Терзиди. А Вы разве не получали повестку? Заседание назначено на завтра, 27 декабря.

- Ничего я не получала! Сейчас попрошу своих сходить, еще раз посмотреть.

Свои сходили к почтовому ящику, никакой повестки там не обнаружили. Не пришла она и 27 декабря, о чем Светлана Александровна меня также поставила в известность. И даже попросила уточнить – действительно ли на этот день назначено судебное разбирательство в отношении нее?

Пришлось позвонить в канцелярию мирового суда, чтобы окончательно выяснить: никакой ошибки в ответе пресс-службы Управления федеральной службы судебных приставов России по Псковской области на устный запрос «Псковской губернии» нет. Судебное разбирательство должно было состояться как раз 27 декабря в 17 часов. Судебный участок № 31, судья Татьяна Семенова.

«Как же так, почему человек повестку еще не получил? Можно узнать, когда ее отправили?» - спрашиваю у сотрудников канцелярии. Оказывается, нельзя, потому что придется поднимать слишком много документов и т. д. Пытаюсь объяснить, что административное дело будет рассматриваться в отношении пожилого и нездорового человека, который с трудом передвигается без посторонней помощи. И такая спонтанность может дорогого стоить. «Заседание можно отложить или провести без её участия», - вежливо пояснили мне. И даже предложили принять телефонограмму, но только лично от гражданки Белорусовой.

Светлана Александровна, которая всё это время не отходила от телефона и была уже, мягко говоря, сильно взволнована, отказалась от всех предложенных вариантов. Сказала, что просто не доживет до суда, если он будет отложен до конца новогодних каникул. А вариант рассмотрения дела без неё Светлану Александровну по понятным причинам и вовсе не устраивал.

«Псковская губерния» во исполнение обещания следить за развитием событий также приняла решение идти в суд вместе со Светланой Александровной. Получить предварительного разрешения судьи на присутствие при рассмотрении дела гражданки Белорусовой не удалось – судья практически весь день находилась в процессах. Пришлось положиться на возможность получения прямого, то есть прямо на месте, разрешения.

Светлана Александровна приехала в мировой суд на «скорой». Она была до такой степени «накачана» лекарствами, что приходилось только сожалеть о принятом ею решении – лучше, конечно, было бы заседание отложить. Опираясь на две палочки (без двойной опоры она ходить по улице не может), Светлана Александровна с помощью добровольных помощников добралась до тщательно охраняемого входа в мировой суд. И здесь столкнулась с некоторым юридическим препятствием. Повестки-то у нее не было…

Охранники строго спрашивали у знаменитой теперь бабушки Белорусовой, как же она узнала о судебном разбирательстве? «Из газеты», - честно отвечала Светлана Александровна. Рядом «толпилась» та самая газета, то есть я, сжимая в руке уже изрядно помятый и разрисованный рожицами факс от пресс-службы судебных приставов. Охрана (практически вся) с плохо скрытой радостью воззрилась на газету. «Я хотела бы присутствовать на процессе», - пояснила я товарищам. «Только с разрешения судьи», - с той же полуулыбкой отвечали мне. «Понимаете, Татьяна Александровна Семенова весь день находилась в процессах…» «Время личного приема судьи»… В общем, часы личного приема были «вчера».

Над Светланой Александровной, впрочем, быстро сжалились – разрешили пройти без повестки и присесть на скамейку перед залом заседаний. К счастью, разбирательство решили проводить в зале на первом этаже – на второй этаж Светлану Александровну мы бы в том состоянии вряд ли бы подняли. Через пару минут махнули рукой и на меня: «Пусть проходит свободная пресса». Подумалось: а еще говорят, что люди служивые газет не читают, во всяком случае, таких как «Псковская губерния». Читают, причем от корки до корки, в смысле – до выходных данных. Знают, что такое свободная пресса (это «Свободное слово» так отложилось в памяти блюстителей порядка). Даже приятно стало: последний раз «свободной газетой» нас «обзывали» в зале Себежского районного суда, где родители учеников Малаховской школы отстояли всё-таки право своей школы на жизнь.

Радость за просвещенность охраны мирового суда была недолгой. Как выяснилось, интерес к нашей газете рос исключительно на корпоративной почве: в служебные обязанности «героя» «Вредной работы», судебного пристава по ОУПДС (по обеспечению установленного порядка деятельности судов) Дмитрия Терзиди входит и обеспечение порядка в мировом суде. Так что разбирательство происходило в практически родных для него стенах, даже чаю можно позволить себе попить. А с каким вниманием в день последнего судебного заседания (всего их состоялось три) он изучал «на входе» документы представителя гражданки Белорусовой в суде – Елены Сибагатуллиной!

Да, Светлана Александровна пришла в суд с представителем. Правда, первое судебное разбирательство прошло без практического участия госпожи Сибагатуллиной: не была соблюдена процедура подачи заявления о представителе. Поэтому, а, скорее всего, и не только поэтому, первый раунд формально остался за судебными приставами.

День первый

Дмитрий Терзиди, судебный пристав. Фото: Глеб Костин, «Городская газета»

Для того, чтобы разобраться во всех нюансах правонарушения, допущенного гражданкой Белорусовой в отношении судебных приставов, понадобилось три судебных заседания. Судья Семенова безоговорочно разрешила прессе присутствовать на всех заседаниях. Забегая вперед, заметим, что на второе, кульминационное заседание, журналистов пришло больше, чем на суд над «псковским маньяком». Говорю со слов коллеги-очевидца. А вот на первом заседании присутствовала только «Псковская губерния». И открыла для себя много нового.

Судебный пристав Наталья Эзерина, «выходившая в адрес должника Погодина» в сопровождении Дмитрия Терзиди, выпорхнув из своего пальто, оказалась юной, совершенно прелестной будущей мамой. Без верхней одежды эта прекрасная будущность была уже вполне очевидна, особенно в профиль. Дмитрий Терзиди был весь в черном – то есть в форме.

Податели «материала об административном нарушении» рассказали следующее (примерно одинаковое). 13 декабря 2007 года около 18 часов судебные приставы Наталья Эзерина, осуществлявшая исполнительные действия по исполнительному производству № 29813/529/48/2007 от 28.05.07 в отношении должника И. С. Погодина, и Дмитрий Терзиди (поясним, что господин Терзиди – это что-то вроде охраны, то есть в его обязанности входит обеспечение безопасности сопровождаемого пристава от агрессивных должников) «вышли в адрес» злостного неплательщика долга за просроченный паспорт Ильи Погодина. Между прочим, это мы так безобидно говорим: просроченный паспорт. А выражаясь языком закона, господин Погодин почти полтора месяца жил по недействительному паспорту. Это очень, очень серьезное правонарушение. Даже Алексей Толстой с «Золотым ключиком» вспомнился: «Буратино, ты арестован за то, что ты беспаспортный, безработный, бездомный»… Но вернемся к нашим приставам, которые приехали на улицу Московскую в Пскове.

По свидетельству обоих, первая попытка войти в дом успехом не увенчалась. Сначала они звонили в домофон, но им не открыли. При этом из квартиры должника их через переговорное устройство спросили (так и хочется написать «человеческим голосом»): «Кто там?». Приставы представились, но им не открыли. Пришлось проникать в подъезд при помощи соседей. Потом долго звонить в дверь должника. Наконец, дверь открыли, и Светлана Александровна Белорусова, бабушка должника, пропустила приставов в квартиру. Обратите внимание, уважаемый читатель: пропустила, чего не отрицают ни один, ни другой «гость».

Господа Эзерина и Терзиди заявили, что они представились госпоже Белорусовой и даже предъявили документы. Госпожа Эзерина была не в форме, потому что на тот момент была еще не аттестована. Как выяснилось, это не мешает производить «исполнительные действия», и явление в дом гражданина пристава без формы не является нарушением федерального закона № 118-ФЗ «О судебных приставах». Кроме того, как еще раз указала госпожа Эзерина, она «находится в состоянии беременности». Какая уж тут форма. А господин Терзиди был очень даже в форме. Плохое зрение бабушки Белорусовой, которая не разглядела шевронов на рукаве черной куртки с капюшоном, – её личная проблема.

Приставы вошли в квартиру, и бабушка сообщила, что должника нет дома. Вернее, по их версии, стала кричать, что Илья никакой не преступник, а хороший человек, что незачем было приходить, и что Ильи нет дома. В то, что гражданина Погодина дома нет, приставы поверили. Далее, по их версии, они заявили, что намерены описать (здесь и далее выделено мной – Авт.) имущество должника. Впоследствии (на втором судебном заседании) показания приставов были изменены: они заявили, что были намерены лишь осмотреть имущество должника, справедливо полагая, что раз уж должник здесь прописан и живет, то и имущество у него может иметься по месту прописки и жительства. А бабушка должника около своего холодильника (2000-го года покупки) стала кричать, что никакого имущества у 20-летнего Ильи в этом доме нет…

Описать и осмотреть – это, конечно, дьявольская разница. Но с чего гражданка Белорусова, дожившая до 69 лет без конфликтов с законом, взяла, что имущество собираются описывать, откуда только это слово взялось в её юридически невинном сознании, становилось загадкой. И с чего тогда вообще разгорелся весь сыр-бор – было тоже абсолютно не понятно. И без ответа остался заданный Наталье Эзериной гражданкой Белорусовой вопрос: «Зачем же вы сказали мне, что «В суде доказывать будете, что это ваше имущество»?»

А не говорили такого, или гражданка Белорусова не так поняла, или… Ну чего взять с бабушки, которая и в суде-то себя вести не умеет? К ужасу своей представительницы и к удовольствию оппонентов Светлана Александровна действительно понятия не имела, как себя вести: перебивала свидетелей и даже судью, громко выражала свою обиду, пыталась самостоятельно изложить свою версию событий (что удавалось ей крайне плохо – нервничала, говорила очень громко, лекарства не помогали успокоиться). В конце концов, окончательно потрясенная бабушка «добилась» нескольких предупреждений о выводе из зала. Думается, что предупреждение не привели в исполнение лишь по одной причине: было совершенно не понятно, что может случиться со Светланой Александровной вне зала. И сама мысль еще раз видеть «скорую» у входа в мировой суд никого не радовала.

Наталья Эзерина утверждала, что гражданка Белорусова в ходе проводимых ею «исполнительных действий» вокруг холодильника замахнулась на нее палкой. И коллега Терзиди буквально прикрыл собой будущую мать. После чего и возникла борьба за палку с последующим укусом «правой кисти» руки пристава.

Кроме того, в ходе разбирательства выяснялись и другие, ранее не известные (мне, например) подробности. Приставы в один голос утверждали, что бабушка Белорусова нецензурно выражалась в их адрес и кроме того, что укусила пристава Терзиди, еще и нанесла ему три удара тростью по правому боку, а также угрожала увольнением с работы. «Да что вы такое говорите, как вам не стыдно! С чего бы я стала вас бить! Я что, по-вашему, ненормальная?» - в отчаянии кричала Светлана Александровна. Она поверить не могла, что её обвиняют в употреблении нецензурных выражений и учинении драки. При этом совершенно однозначно признавала, что называла господина Терзиди «боровом» и «цербером», а укусила его, пытаясь вернуть себе палку, без которой не может стоять, не то чтобы на кого-то замахнуться или трижды ударить.

Но главный козырь судебных приставов оказался убийственным (для меня, во всяком случае): было заявлено, что всё время конфликта внук Светланы Александровны Илья Погодин был дома. И в «точке кипения» вышел из своей комнаты, а «не пришел откуда-то». По словам приставов, после этого эффектного явления Ильи народу его бабушка стала кричать: «Зачем ты вышел, я тебя прятала, защищала!» «Какое враньё!» - уже вполголоса приговаривала предупрежденная судом о выводе из зала Светлана Александровна. Но данные показания произвели исключительно сильное и неприятное впечатление.

Впоследствии (на втором заседании суда) Светлана Александровна еще пыталась выяснить – почему все потрясающие доказательства её виновности не были приведены в кабинете руководителя Управления федеральной службы судебных приставов России по Псковской области Александра Овчарова? Спрашивал же господин Овчаров, чем вам угрожала пожилая женщина, инвалид второй группы? Приставы заметили, что им в том кабинете и слова сказать не дали… Субординация, понимаешь.

Рабочее время истекло, и продолжение судебного разбирательства назначили на 17 января 2008 года.

День второй

Аншлаг, ажиотаж – ты как хочешь это назови, но 17 января 2008 года в вестибюле перед залом заседаний в мировом суде было не протолкнуться. Трещали фотокамеры, жадно тянулись к «звездным» приставам диктофоны, телевизионщики интервьюировали господина Терзиди. Седой мужчина запрещал госпоже Эзериной комментировать что бы то ни было, аргументируя: «Про тебя написали уже один раз»… «А вы, извините, кто?» - поинтересовалась я, заметив, что я и есть та самая ежеминутно поминаемая всуе приставами и их «мировыми» коллегами госпожа Ширяева. Мужчина таинственно промолчал. Может, отец, подумалось в приступе гуманизма. Позже выяснилось, что это старший коллега, сотрудник юридического отдела областного УФССП.

В зале, в углу скамейки тихо сидела Светлана Александровна Белорусова, укутанная в пальто и платок. На руках – следы от катетеров, залепленные пластырем, на ногах – синие «одноразовые» бахилы. «Господи, Светлана Александровна, как Вы себя чувствуете?» - «Спасибо, лучше. Я сейчас в больнице лежу, мне там намного легче стало. Но вот пришлось тайком уйти», - Светлана Александровна по-прежнему не допускала мысли о том, что её могут судить без её участия. В искренность показаний приставов не верила совсем.

Представитель Светланы Александровны на этот раз проявила поразительную активность. В суд в качестве свидетелей были вызваны внук гражданки Белорусовой Илья Погодин, невестка Светланы Александровны – Елена Белорусова, фельдшер бригады «скорой помощи», которая пыталась купировать приступ 69-летней пенсионерке после «осмотра» ее имущества, Елена Котова. Свидетель у заявителей был один – опять же коллега по работе, водитель Управления ФССП, привезшей приставов на задание, Роман Игнатьев.

Львиная доля полуторачасового заседания была потрачена представителем Белорусовой на то, чтобы доказать: Светлана Александровна, даже если бы захотела, не могла ударить (тем более трижды) Дмитрия Терзиди по правому боку. Суду были представлены фотографии коридора, в котором происходил бой местного значения (даже его ширина была указана сантиметровой лентой). К восхищению наблюдателей, отчаянная защитница даже пыталась инсценировать акт «отбора палочки» у бабушки с привлечением господина Терзиди. Участники потасовки со стороны судебных приставов, слегка оглушенные активностью Елены Сибагатуллиной, действительно, путались в показаниях: кто где стоял во время конфликта, где стояла Наталья Эзерина, в то время как ее прикрывал Дмитрий Терзиди, как удалось Светлане Белорусовой трижды ударить по боку пристава, причем именно по правому, если она всегда держит палочку в правой руке (как и большинство жителей планеты Земля, Светлана Александровна – правша)? И стоять без опоры на палочку она вообще не может? Вся эта «весёлая кутерьма», похоже, не доставляла удовольствия одному человеку – судье Семеновой, которой надо было принимать решение.

В ходе разбирательства защита разрешила загадку появления должника Ильи из соседней комнаты. Тоже цветистый получился сюжет. Как выяснилось из показаний Светланы Александровны, она не подозревала, что внук дома. В тот злополучный день Илья пришел домой раньше обычного. Он тихо прошел в свою комнату мимо задремавшей у телевизора бабушки (Светлана Александровна уснула, когда смотрела программу «Час суда»). Тётя Ильи – Елена Белорусова – «выдала» ему ужин, парень прошел с тарелкой в свою комнату, сел за компьютер, надел наушники. В суде Илья Погодин заявил, что ничего не слышал и не подозревал о происходящем в квартире, пока не вышел в прихожую, решив отнести на кухню пустую тарелку. Когда он появился в прихожей из своей, самой дальней комнаты, бабушка на него не ругалась и о том, что она его прячет, не кричала. Сказала лишь: «Да откуда ты взялся?»

Елена Белорусова сообщила, что на звонок домофона отвечала она. Правда, по её словам, в ответ на «Кто там?» ей никто не ответил. И она решила, что это либо банальное мальчишечье хулиганство, либо соседи ошиблись кнопкой (соседское окружение у Светланы Александровны тоже сплошь пожилое). Когда раздался резкий звонок в дверь («будто мы виноваты, что у вас такой звонок!», - возмущались приставы в зале), Елена Белорусова укладывала своего годовалого ребенка. Проснувшаяся от звонка Светлана Александровна поспешила открыть дверь. Степень этой поспешности можно себе представить: Светлане Александровне надо нащупать палку, встать с дивана (для нее, поверьте, это долгий процесс), дойти до двери, открыть ее одной левой рукой. И увидеть на пороге мужчину в черном и женщину в клетчатом…

Пустить их в прихожую. Сказать, что Ильи нет дома. Услышать об описи имущества. Понять, что речь идет о ее холодильнике, ибо к нему направились государственные «гости». Встать на его защиту грудью (то есть спиной к холодильнику). Вступить в бой за палочку с господином Терзиди (по утверждению Светланы Александровны, на почве предположения господина Терзиди: «А вдруг вы ударите?»). Отвоевать ее с помощью укуса. Предъявить документы на холодильник. Обнаружить, что внук дома. Слечь с приступом в то время, как приставы упорно не уходили из квартиры.

Господин Терзиди, напомним, довольно долго после инцидента составлял протокол об административном правонарушении. На суде представитель Светланы Белорусовой указала, что протокол не подписан лицом, его составившим – нет ни должности, ни фамилии, ни самой подписи. То есть документ является юридически ничтожным. Но сей факт, похоже, произвел впечатление только на прессу. Хотя судья и поинтересовалась у Дмитрия Терзиди – почему не подписан? Господин Терзиди как-то невнятно заметил, что рука у него после укуса болела…

Правда, бригада «скорой помощи» факт укуса «кисти руки» засвидетельствовать отказалась. Следов укуса фельдшер Елена Котова не рассмотрела, свидетелем укуса медики не были, поэтому посоветовали Дмитрию Терзиди обратиться в судебно-медицинскую экспертизу. Заметим, что у вызванного в суд фельдшера тоже завелся свой «любимый» судебный пристав: водитель Управления ФССП Роман Игнатьев, привлеченный господином Терзиди в качестве понятого, а в суд – в качестве свидетеля. Медик была до крайности возмущена поведением господина Игнатьева, который всё время пребывания врачей в квартире мешал их работе, не давал успокоиться Светлане Белорусовой, рассказывая больной с зашкаливающим давлением какого «не такого» внука она воспитала. Что ж, бабушка Романа Игнатьева, о существовании и достоинствах которой он сообщил на процессе, видимо, может своим внуком гордиться.

И снова процесс был прерван концом рабочего дня. У наблюдателей складывалось стойкое впечатление, что бабушка непременно будет признана виновной. Следующее судебное разбирательство было назначено на 1 февраля.

День третий

Псковская пресса его практически проигнорировала. Лишь «Псковская губерния» и ИА «ПсковИнформбюро» появились в зале заседаний за полчаса до процесса: в канцелярии ошибочно назвали время начала заседания. Без массы журналистов обстановка в зале заседаний стала более деловой и холодной.

С ходу было отклонено ходатайство защиты: госпожа Сибагатуллина просила об истребовании личного дела пристава Терзиди, поскольку располагала информацией о том, что на его действия неоднократно поступали жалобы граждан. Суд согласился с мнением представителя судебных приставов: разбирательство идет в отношении гражданки Белорусовой, а не гражданина Терзиди.

Далее Елена Сибагатуллина указала на противоречия в показаниях приставов. Еще 17 января они не сразу решили, зачем же все-таки пришли в дом должника (помимо основной цели – взыскать долг): описать или только осмотреть его имущество? Меняли показания в ходе судебного разбирательства. Тем не менее, представитель Белорусовой подчеркнула: не важно, как пристав Наталья Эзерина пытается квалифицировать свои исполнительные действия, так как и при описи, и при осмотре имущества в соответствии с п. 1. ст. 39 федерального закона «Об исполнительном производстве» № 119-ФЗ участие понятых в исполнительном производстве обязательно. Но понятых никто не приглашал и даже не думал приглашать до того, как начались сами исполнительные действия. Их начали искать только при составлении протокола об административном нарушении в отношении Светланы Александровны.

Защита заявила, что расценивает действия судебных приставов, как попытку давления на гражданку Белорусову с целью взыскания с нее тех денег, которые должен был государству ее внук (в чьем отсутствии приставы на тот момент не сомневались). «Данный способ давления на гражданку Белорусову с целью завершения исполнительного производства любыми способами является грубым нарушением ст. 13 ФЗ № 118-ФЗ «О судебных приставах», согласно которой судебный пристав обязан использовать предоставленные ему права в соответствии с законом и не допускать в своей деятельности ущемления прав и законных интересов граждан и организаций», - пояснила Елена Сибагатуллина.

Кроме того, она заявила, что факт наличия событий, указанных в протоколе, составленном (но не подписанном) господином Терзиди, не является доказанным. Впрочем, тому, чтобы доказать: бабушка не замахивалась на пристава Эзерину и не била пристава Терзиди, было посвящено всё второе заседание.

Однако с этими доводами не согласились ни представители судебных приставов, продолжавшие настаивать, что действия приставов были законными, ни, в итоге, суд. Представитель Управления ФССП заявила, что процедура осмотра имущества должника не была начата (ведь Светлана Александровна предъявила документы, доказывающие, что это её холодильник) и – отказалась трактовать осмотр как составную частью процедуры ареста имущества (как и опись имущества).

Ходатайство Елены Сибагатуллиной о прекращении производства по делу об административном правонарушении по ст. 17.8 КоАП РФ в отношении гражданки Белорусовой, поскольку представленный в суд протокол является недействительным вследствие отсутствия в нем фамилии, имени, отчества, должности, а также подписи лица, составившего протокол, было судом отклонено.

Судья удалилась для принятия решения. Светлана Александровна обернулась к сопровождавшему её сыну: «У меня теперь будет судимость».

Через несколько минут «справедливость восторжествовала»: «Белорусову Светлану Александровну признать виновной по ст. 17.8 КоАП РФ и назначить ей наказание в виде административного штрафа в размере 1000 рублей». Наказание является минимальным – суд принял во внимание положительные характеристики Светланы Александровны, инвалидность и т.д.

Светлана Александровна приговор, то есть постановление суда, выслушала сидя. Стоять было не под силу. Но ей под силу было спросить, правильно ли она поняла, что постановление может быть обжаловано и опротестовано? Защитница со вздохом ответила ей, что следующей инстанцией должен стать городской суд.

«Есть и Божий суд», - неожиданно спокойно произнесла Светлана Александровна.

* * *

«Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за её больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали её, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на неё, взяли Москву. Всё вытерпела, всё преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла жестяной чайник ценою в 50 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет». Одна из самых знаменитых речей одного из самых знаменитых в истории российской юриспруденции адвокатов – Федора Николаевича Плевако. В конце XIX века старушку суд присяжных оправдал.

Что-то вдруг вспомнилось. Навеяло. Неприятно ведь что? Что бабушка Ильи Погодина не то не украла чайник ценой в 50 копеек, но даже 1,5 тысячи рублей государству (уже отданных Ильей) не она задолжала. Теперь будет должна 1000 (одну тысячу) рублей. Гуманно по нынешним временам. Семья из трех человек может питаться на эти деньги всего одну неделю.

Законность – превыше всего. Но есть еще общественное мнение. И оно продолжает недоумевать – как двое молодых, вполне зрелых, образованных людей, двое профессионалов смогли довести до абсурда простейшую ситуацию при проведении «исполнительных действий»? Довести ситуацию до абсурда, бабушку – до больничной койки…

Это что? Проблема с квалификацией кадров, которые даже в ходе судебного разбирательства не могли сразу и внятно объяснить – что конкретно они были намерены делать в доме гражданина и какими нормами какого закона руководствовались при этом? Причем так, чтобы бабушке было понятно? Или «не царское это дело»?

Или это проблема исключительно граждан, которые, будь им хоть 20, хоть 70 лет, должны сами заниматься своим правовым образованием, чтобы быть готовыми к визиту любых кадров? Вышеописанная история учит, что лучше быть готовыми. Ко всему. В любом возрасте.

Елена ШИРЯЕВА.

 

1 См. Е. Ширяева. Вредная работа // «ПГ», № 50 (369) от 26-31 декабря 2007 г.