«Национальный лидер» как очень неприятный симптом

Рассуждая о непоследовательности петровских реформ, Василий Ключевский замечает, что с модернизацией государственного аппарата великий царь не справился. Ибо в административной машине, которую он создал, лица взяли верх над учреждениями. В этом, по мысли историка, заключалась одна из напастей славного царствования — упущенный шанс, непростительное пренебрежение институциональным фундаментом общественной жизни, отозвавшееся потом многократно.

Нам не было бы дела до той давней истории, если бы в России XXI века пагубное увлечение «лицами» в ущерб правилам, принципам и установлениям навсегда отошло в область предания. Но поскольку мы вот-вот обретем нового «национального лидера», неплохо было бы понять, чего следует ожидать от такого приобретения. Итак, каким образом появление новой политической фигуры отразится на внутренней жизни России, а также на ее взаимоотношениях с остальным миром?

«Национальные лидеры» не слишком ответственны

Выдающаяся особенность любого «лидера нации», «вождя», «руководителя страны и народа» состоит в том, что он принципиально не связан политическими ограничениями. Ведь он — не какое-нибудь ведомство, опутанное регламентами и условностями, а личность, свободно намечающая и реализующая собственные предначертания и планы. Этой человеческой своей ипостасью он, собственно, и привлекает массы. Невозможно представить себе отношения любви между «учреждением» (например, парламентом, пусть даже британским) и «народом»; но вот «национальный лидер» вполне может состоять с гражданами в самой задушевной связи. О Конституционном суде не получится сложить песню, сколько ни старайся, но зато «лидер» в состоянии стимулировать самые искренние творческие порывы во всех без исключения науках, искусствах и ремеслах.

К сожалению, с безбрежной человечностью «национального лидера» связаны не только сильные, но и слабые его стороны. Подобно всякому человеку, он может ошибаться. А так как его связь с гражданами является прямой, то есть не предполагает посредников в лице учреждений, структур, институтов, поправить его в тяжкую минуту ошибки абсолютно некому. Причем если принятие решений в личностно ориентированной политике есть вещь сугубо индивидуальная, то ответственность за промах здесь, напротив, никогда не бывает только личной: расплачиваться, пусть даже с отсрочкой, приходится всему народу, равняющемуся на «лидера». По-моему, в примерах нет нужды – они без труда обнаруживаются в биографии любого диктатора. С этой точки зрения «национальный лидер» есть фигура фундаментально безответственная: он по природе своей не приспособлен к тому, чтобы отвечать за собственные деяния.

Далее, появление «национального лидера» означает решительное упрощение политического ландшафта страны. Правила, по которым начинает функционировать политическое сообщество, оказываются, во-первых, чрезвычайно простыми, а во-вторых, крайне текучими. В отличие от неуклюжего института или неповоротливого учреждения, «лидер» оперативно реагирует на меняющуюся ситуацию: это еще одна сильная его сторона. Но она дезавуируется отдельным «минусом» — великим соблазном действовать, руководствуясь чистой целесообразностью. Комфортно разместившись за оградой политической системы, первое лицо практически не получает импульсов извне; еще бы, кто, пребывая в трезвом уме, рискнет поучать самого «национального лидера»? С его утверждением на место классической расчлененности власти («сдержки и противовесы») или хотя бы вымученного изображения таковой приходит концентрированная монолитность: задача всех без исключения институтов сводится лишь к тому, чтобы поддерживать лидера в его заведомо благих начинаниях.

«Национальные лидеры» не могут без национализма

Кстати, сказанное чревато еще одной неприятностью. Ведь подъем очередного «отца народа» в любой стране сопровождается оживлением идеологии, которую называют «органическим национализмом». Она исходит из мнимой целостности и надуманного единообразия политических устремлений общества, а также из наличия первозданного этнического ядра, на которое, собственно, и наращивается государство. «Национальный лидер» означает неизменное засилье официального национализма и официальной религиозности, с этим национализмом связанной. Отнюдь неслучайно появление подобных персонажей сопровождало становление современных наций, будь то в Европе или в иных частях света. К сожалению, вечно отстающая в своем политическом взрослении Россия «проспала» процесс формирования нации: многие историки не без оснований полагают, что русские, увлекшись имперским строительством, так и не стали нацией в полном смысле слова — им было некогда заняться собой, поскольку они вечно «поднимали» национальные окраины. И сейчас, казалось бы, когда приходится наверстывать упущенное, «национальный лидер» более чем уместен, ибо он помогает консолидировать страну, а заодно и «нацию». Не ясно, правда, какую именно. Подвох здесь в том, что Россия — многонациональное государство. А это значит, что многих ее граждан не могут не смущать как беспрестанные разговоры о безмерном величии «русского национального гения», который всегда и всех побеждал, так и разбухающая на глазах общественная роль православной церкви.

В принципе, для полиэтничных обществ модель «национального лидерства» можно считать противопоказанной. Ведь вместо того, чтобы практиковать сложность и многообразие социальной жизни, она исходит из ее простоты и примитивности. В итоге для решения весьма запутанных проблем предлагаются простые рецепты, которые, как правило, заимствуются из вчерашнего или позавчерашнего дня и щедро приправляются демагогией. Поскольку «вождь» не связан конвенциями и правилами, никем не контролируется, а действовать предпочитает «целесообразно», именно к таким решениям он и тяготеет. Их негативный эффект может проявляться далеко не сразу, что порой вводит в заблуждение тех, кто очарован динамизмом и деловитостью энергичного «первого лица». Лидеры, однако, со временем занимают свои места в мавзолеях и летописях, но зато неприятности, на которые они предпочитали закрывать глаза, остаются с нами. Примеров опять-таки великое множество.

«Национальные лидеры» страдают от внешних недругов

Еще одной особенностью «национальных лидеров» всегда было то, что они, а вместе с ними и вся страна, вечно ощущали себя во враждебном окружении. Мышление в алгоритме «враги убили Кирова» отнюдь не прихоть, но жизненная необходимость — это наиболее эффективный способ пресекать все разговоры о последствиях дурной политики, провалившихся проектах, бесчисленных и никак не убывающих несуразностях жизни. В силу неразумности «народа» полагаться на него нельзя, и поэтому руководителю нации приходится самому выбирать, с кем страна должна или, напротив, не должна дружить. Векторы при этом вырисовываются самые неожиданные и труднообъяснимые. Далее, вождь всегда стоит за «сильное» государство, причем под «силой» понимаются не накормленные старики или обогретые беспризорники, но исключительно способность к продвижению своих «национальных интересов» в любом уголке планеты. Вопрос «зачем» тут более чем неприличен: ведь враг, что совершенно очевидно, не дремлет, а на границе тучи ходят хмуро —  разве этого не достаточно? В голове «национального лидера» идет нескончаемая война, ведь даже самая последняя мелочь, типа Эстонии или Грузии, может скрывать в себе разящее жало враждебных внешних сил.

Политическим идеалом «национального лидера» может быть только империя, пусть даже очень скромная. Именно в эту матрицу наиболее органично вписывается пирамидально-любовная связь вождя с подданными. Но империя должна расширяться, таков закон ее жизни. Но если она не может расти физически, необходима хотя бы виртуальная экспансия. Именно поэтому «национальные лидеры» так любят самолеты, фрегаты, танки. Когда забираешься в подводную лодку, невольно возникает ощущение могущества, и не важно, что твой военный бюджет составляет лишь пару процентов от бюджета твоего главного «недоброжелателя». Все «национальные лидеры» заботились о своих военных расходах, особенно если у них вдруг появлялись лишние деньги. Поскольку они обычно проводят «активную» внешнюю политику, вся эта военная мощь, бывает, когда-то и где-то применяется — время от времени вожди воюют друг с другом. Впрочем, будем считать, что кальки Сомали и Эфиопии или Перу и Эквадора к России по умолчанию неприменимы.   

Итог неокончательный, но неутешительный

Что же мы имеет в итоге? Восход нового «национального лидера» всегда связан с некоторыми неудобствами для страны и ее граждан. Во-первых, находясь за рамками политической системы, такой персонаж склонен к нарушению устоявшихся норм и правил, а также к прочей безответственности. Во-вторых, его появление влечет за собой всплеск национализма, ибо какой же «национальный лидер» без «нации», им любимой и его любящей? Наконец, в-третьих, «национальный лидер» лелеет оборонное мышление; его не оставляет ощущение, что кругом враги, ему хочется замкнуться от мира, постоянно вмешивающегося в его «внутренние дела», и дружить только с такими же, как он сам, «национальными лидерами». Кроме того, от «обороны» до «наступления» рукой подать.

Разумеется, все сказанное основывается на обобщении повадок, присущих «национальным лидерам» других стран, как прошлым, так и настоящим. Нельзя исключать, что российский вариант этой политической конструкции будет совсем другим. Последнее утверждение, впрочем, скорее шутка.

Андрей ЗАХАРОВ,
обозреватель, 3 декабря 2007 года.
www.politportal.ru