«Конфисковали» Родину: чего жалеть квартиру?

В конце прошлого года власти наперебой придумывали способы наказания для уехавших из-за войны за границу россиян. Предлагались варианты от запрета на дистанционную работу до повышения для этой категории налогов. Самым радикальным стало предложение сенатора от Крыма Сергея Цекова. Он настаивал на конфискации имущества у всех уехавших во время войны граждан РФ и направлении вырученных средств «на нужды СВО». Впрочем, тут же Андрей Клишас – глава комитета Совета федерации по конституционному законодательству,  назвал предложение Цекова антиконституционным.

Позже тему конфискаций у «предателей» России подняла вице-спикер Госдумы РФ Анна Кузнецова: на этот раз предложив передавать имущество детям–сиротам. Но тот же Клишас парировал: в российском законодательстве не предусмотрено использование чужого имущества для решения социальных проблем. После новогодних праздников Клишас все-таки счел возможным реализовать идею конфискаций. Но только после внесения соответствующих поправок в уголовный кодекс. Ему вторил и спикер нижней палаты - Госдумы Вячеслав Володин. Он предупредил об изучении депутатами вопроса конфискации имущества у «негодяев» в рамках специальной комиссии. Против конфискаций высказался влиятельный бизнесмен, владелец «Норникеля» Владимир Потанин. Он назвал эту меру скрытой формой воровства. 

«Предателей» три категории, у какой риски больше?

«Мнение законодателей Володина и Клишаса должно пугать куда больше, чем слова бизнесменов вроде Потанина. «Законники» всегда пытаются угадать, чего хотят в Кремле, а вот предпринимателей самих традиционно принято раскулачивать, поэтому они против конфискаций даже у «врагов страны», – говорит генеральный директор Трансперенси Интернешнл Россия Илья Шуманов. – Пока конфискация остаётся особой санкцией суда. Она применяется только когда преступник использовал имущество при совершении преступления».

Если за «предателей» принимать всех уехавших за пределы России в период войны, то их по разным оценкам может насчитываться от 500 тысяч до 1,5 миллионов человек. Данных Росстата пока по этому показателю нет. В кремлевской администрации считают уехавшими от 600 до 700 тысяч россиян. Получается, число тех, кто эмигрировал, как минимум вдвое больше, чем объявленное количество частично мобилизованных россиян (по плану Минобороны мобилизовать требовалось 300 тысяч человек).

«В точности оценивать последнюю волну эмиграции пока сложно. Миграционные процессы туго завязаны на экономике и психологии,  – говорит заведующая лабораторией экономики народонаселения и демографии экономического факультета МГУ Ольга Чудиновских. – Кто не устроился и у кого кончились средства, возвращаются. Те, кто зацепился и чувствует риски, угрозу своей жизни, – не вернётся, пока эти риски не будут устранены, пока человек не получит весомого подтверждения своей безопасности. Думаю, даже сам по себе всплеск выездов из России в страны бывшего СССР в третьем-четвертом кварталах 2022 года по сравнению с первыми двумя кварталами говорит, как минимум, о повышенной тревожности части российского общества».

Косвенно тенденцию к эмиграции можно оценить по числу выездов граждан России за рубеж, сравнив сумму выездов в 1-2 квартале и в 3-4 кварталах 2022 года после начала мобилизации. Только в страны бывшего СССР после объявления мобилизации количество выездов увеличилось в полтора-два, а то и в три раза (по данным ресурса федеральной статистики). Выездов в Армению в 3-4 кварталах 2022 года в 1,6 раза больше, чем в 1-2 кварталах 2022 года; в Грузию в 3,3 раза; в Казахстан в 2,4 раза; в Киргизию в 1,6 раза; в Таджикистан в 1,4 раза; в Узбекистан в 1,7 раза.

«Сколько бы не было уехавших «предателей», все они, на мой взгляд делятся на три основных категории, – уточняет Илья Шуманов. – Это прежде всего сотни тысяч неполитизированных граждан: айтишников и офисных клерков, потерявших работу после закрытия иностранных фирм в России. Вторая группа – активисты и иноагенты. И третья, –  люди под уголовным преследованием».

«Фокусировка внимания только на уехавших видится как пропагандистский ход со стороны властей, – говорит ведущий юрист и директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова. – Этот ход сможет в дальнейшем оправдать введение сильных мер дискриминации против всех людей с антивоенной позицией, не только тех, кто уехали.

Пока на уехавших показывают пальцем, чтобы прощупать почву, можно ли начать дискриминацию с них. Если Володин говорит о создании специальной думской комиссии, значит, скорее всего, будет подготовлен нужный текст и его примут в первом чтении». Галина Арапова напоминает, что речь не идет о законодательном процессе в общепринятом понимании. «Это скорее подстройка текстов законов под политические «хотелки». Судя по высказываниям Клишаса, если конфискацию введут, то её добавят как дополнительную санкцию осужденным по статьям 207.3 УК РФ - «фейки» о войне и статье 280.3 - дискредитация армии». 

«В наибольшей опасности с точки зрения конфискации пока находятся те, кто уже под следствием или иноагент. Статус иноагента, кстати, часто в итоге заканчивается «уголовкой», – добавляет Илья Шуманов. Так, порядка 20% иноагентов либо уже осуждены, либо имеют в своём «активе» административные или уголовные судопроизводства».

Список российских иноагентов Министерство юстиции РФ чаще всего пополняет по пятницам. Сейчас в списке уже сотни человек персонально и тысячи, как сотрудники некоммерческих организаций и СМИ-иноагентов: 84 некоммерческих организации, 59 средств массовой информации, 191 физическое лицо, признанных «СМИ - иноагентами», 62 физических лица- «иноагента»;16 незарегистрированных общественных объединения

По мнению Ильи Шуманова, среди методов наказания граждан могут быть использованы штрафы, эквивалентные стоимости имущества. «Это будет похоже на конфискацию. Например, введут штраф в 5 миллионов рублей. Столько в большинстве регионов России как раз и стоит нормальная квартира. Их и отнимут в целях компенсации штрафной суммы. Советов здесь несколько: либо продавать, либо подарить имущество родственнику. В быстром темпе документы по избавлению от собственности реально оформить за месяц. Не очень торопясь, – месяца за два», – советует Илья Шуманов.

Лайфхак для псковичей

Россияне уже энергично избавляются от жилья в разных регионах страны. Например, в Петербурге число объявлений о продажах квартир на вторичном рынке (данные Сбериндекса) с марта 2022 года по январь 2023 увеличилось в полтора раза (с 28 249 до  44 529). В Пскове за тот же период – почти в два раза (с 777 до 1490). «Рост предложений о продаже квартиры на вторичном рынке в российских столицах и приграничных районах составляет десятки процентов. Он связан в том числе с эмиграцией за рубеж, – говорит специалист по недвижимости агентства «Петербургские новостройки» Надежда Королева. – Например, мои клиенты, владельцы малого бизнеса, опасаясь призыва и последующего разорения продают бизнес и переписывают квартиры на родственников, чтобы подстраховаться, если не успеют завершить процедуру банкротства и не смогут выплатить банковские кредиты».

Изъятие имущества если и начнут, то наверняка с противников режима, полагают эксперты.

«Сейчас рост количества продаж и дарений жилья происходит уже не только по причинам мобилизации и эмиграции, как это было в прошлом году, но и в связи с пикировками властей по поводу конфискации имущества, – полагает Галина Арапова. – Это добавляет нервозности. Надо сказать, законодательство находится в таком состоянии, что оно представляет угрозу обществу. И те, кто уехал, судя по их действиям, первыми остро осознали риски».

«К слову, в кризисные времена миграция происходит не только за рубеж, но и внутри страны, – говорит риэлтор Надежда Королева. Ведь цены на недвижимость в столицах падают и это позволяет поймать момент и с меньшими издержками переселиться в крупные города».

«В этом контексте продать или переписать имущество, скажем в Пскове, а потому купить в столице или другом городе на имя мамы, сестры или друга – отличный способ увильнуть от конфискаций, мобилизаций и остаться так сказать внутренним мигрантом. Это можно использовать как лайфхак», – уточняет Илья Шуманов.

«Резиновые» законы могут «догнать» авторов

«На вид слова депутатов похожи на тяжелый бред, но я напомню что конфискационные меры уже введены и будут действовать, например в связке с 272-274 статьями УК - «компьютерные преступления», – напоминает ведущий юрист по защите цифровых прав Роскомсвободы Саркис Дарбинян. Законопроект дополняющий лишение свободы конфискацией имущества по вышеуказанным статьям уже прошел первое чтение. Кстати, в истории нередки случаи, когда жесткие, «резиновые» законы принимается для наказания одних, а потом «догоняют» их инициаторов и авторов».

Риэлторы и нотариусы советуют россиянам переписывать квартиры двумя способами: дарением близким родственникам, без больших финансовых издержек, или продажей не близким родственникам и друзьям с расчетом налога минимум 50 тысяч рублей, чтобы сделка не вызвала вопросов налоговой службы 

Неполитизированной категории эмигрантов Дарбинян советует быть аккуратными в социальных сетях. «Принятие конфискационных мер как раз направлено на то, чтобы «достать» уехавших на любом расстоянии. Если вы не борец с режимом, можно рекомендовать «не доносить на самого себя», если не интересуетесь политикой, то логичнее перепроверять факты и подвергнуть себя некоторой самоцензуре».

«Приходилось слышать «успокоительный довод»: они уже и так «конфисковали» Родину, чего уж там жалеть квартиру? Но мне кажется, всех эмигрантов греет мысль о своем жилье, пусть оно и за тысячи километров, о том, что можно будет когда-то туда вернуться, а пока сдавать или позволить жить там родственникам. Если конфискационные законы станут плодиться с такой высокой скоростью,  – это вызовет обратный эффект, только увеличит эмиграционный поток из России», – добавляет Саркис Дарбинян.

Часть оставшихся в стране россиян поддерживает конфискационные меры. Судя по опросам, некоторые из них уверены, что изымать жилье на практике будут только у известных личностей и звезд шоу-бизнеса. Другие впрочем убеждены, если собственность приобретена честным путём, то её не следует конфисковать даже за несовпадающие с точкой зрения власти убеждения.