«Умножайте шум и радость»

«- Так это на слова оды Шиллера "Радость"? Давнишняя его мысль, - протянул Андрей Кириллович: он ждал сегодня другого от Бетховена. "Какую это он выдумал радость?" - с легким беспокойством подумал Разумовский.
- Да, стихи... Умнее было бы написать музыку к хорошему балету...»
Марк Алданов. «Десятая симфония».

Бетховен посвятил свою знаменитую Девятую симфонию деду российского императора Александра II, иначе говоря – королю Пруссии Фридриху Вильгельму III. Симфонию заказало Бетховену Лондонское филармоническое общество, пообещав гонорар в 50 фунтов стерлингов. С 1972 года инструментальная версия 4-я части Девятой симфонии Людвига ван Бетховена стала Гимном Европы (гимном Совета Европы, а потом и Евросоюза). К тому же, в семидесятые годы главная тема переделанной 4-й части была гимном непризнанной африканской республики Южная Родезия. Девятой симфонией Псковская областная филармония закрыла 28 июня 2018 года 74-й филармонический сезон.

«Должен делать вид, что не испытываю ни в чём недостатка»

За дирижёрским пультом в этот вечер был Эдуард Банько – главный дирижёр симфонического оркестра Псковской областной филармонии. В таком качестве он дирижировал псковским оркестром в последний раз. Прошедшей весной в филармонии возник конфликт, связанный с тем, что с Эдуардом Банько решили не продлевать контракт. Было опубликовано открытое письмо.

После того, как в июне стало известно, что Эдуард Банько всё же остаётся работать с оркестром (в должности второго дирижёра), одна из сотрудниц филармонии в перерыве очередного концерта произнесла: «Значит, не зря мы подписывали открытое письмо». Но нам, людям посторонним, лучше с филармонической кухней не знакомиться – можно случайно отравиться.

Как бы то ни было, но конфликт, кажется, удалось погасить. А вскоре после закрытия филармонического сезона - в начале июля - оркестру представили нового главного дирижёра – 33-летнего основателя и художественного руководителя Камерной капеллы «Русская консерватория» Николая Хондзинского (это независимое концертное объединение появилось в Москве в 2008 году). Таким образом, 43-летний Эдуард Банько снова стал вторым дирижёром, как это и было с 2007 по 2016 годы.

Сыграть с оркестром Девятую симфонию Бетховена было давней мечтой Эдуарда Банько. Но осуществить её было непросто. Это необычная симфония – масштабная, с привлечением хора и солистов. Звучать всё должно мощно. Иначе нет смысла даже начинать репетиции.

Солистов для псковского выступления пригласили из Большого театра, а солисток - из Мариинского. В четвёртой части на сцене Большого концертного зала областной филармонии появились Екатерина Шиманович (сопрано), Наталья Евстафьева (меццо-сопрано), Михаил Губский (тенор) Павел Черных (баритон) и Концертный хор Санкт-Петербургского госуниверситета под управлением Эдуарда Кротмана. Собрать всех в одном месте было непросто – тем более что незадолго до концерта возникли финансовые проблемы. Меценат оказывать помощь передумал, и пришлось срочно искать нового мецената.

Правда, Бетховену в своё время при подготовке Девятой симфонии приходилось ещё сложнее.

Закрытие 74-го филармонического сезона, Псков. Фото: Андрея Кокшарова.

У Марка Алданова есть повесть «Десятая симфония», где главный герой – русский дипломат Андрей Разумовский, которому Бетховен посвятил свои «Русские квартеты», Пятую и Шестую симфонии. В повести имеется такой эпизод. Только что состоялась премьера «Девятой симфонии». Но секретарь Бетховена Антон Шиндлер не слишком этому рад.

«Вышло ещё хуже, чем предполагал Шиндлер, - пишет Алданов. - Старик (Бетховен – Авт.) разразился бранью. Он кричал, что сделанный кассой расчёт неверен, что его обокрали, и ясно давал понять: и Шиндлер, в сущности, такой же мошенник, хоть прикидывается верным другом».

Шиндлер оставил мемуары. Многие считают, что там он многое выдумал, включив себя в лучшие друзья Бетховена. Мемуары вообще следует читать с осторожностью. Они, как правило, для того и пишутся, чтобы задним числом оправдаться и представить многое в выгодном свете. Но Бетховен действительно в те годы испытывал финансовые трудности. В 1818 году он написал: «Я дошёл чуть ли не до полной нищеты и при этом должен делать вид, что не испытываю ни в чём недостатка». Не говоря уже о его почти полной глухоте, которая не позволила ему самостоятельно дирижировать во время премьерного исполнения Девятой симфонии. Репетиций в 1824 году было мало, музыку оркестранты успели изучить еле-еле…

«На Девятую симфонию продолжают смотреть как на какого-то Левиафана»

Музыка Бетховена в Пскове последнее время звучит часто. В мае псковский оркестр (им дирижировал будущий главный дирижёр Николай Хондзинский) в ночном концерте исполнил первую часть Пятой симфонии – ту самую, с лейтмотивом из четырех нот под кодовым названием «Так судьба стучится в дверь». Сейчас и Девятая симфония, и Пятая – вещи хрестоматийные. Но так было не всегда. Восторг сочетался с недоумением.

Русский критик и композитор Александр Серов напечатал в «Музыкальном и театральном вестнике» в 1856 году статью «Девятая симфония Бетховена», где рассуждал о реакции русской публики. «…на Девятую симфонию (ор. 125) продолжают смотреть как на какого-то Левиафана», - написал он.

То есть и спустя четверть века после премьеры Девятая симфония ещё казалась, мягко говоря, странной. И это было нормально, потому что нечто похожее происходило и с некоторыми другими произведениями Бетховена. Слушатели к ним привыкали постепенно, иногда десятилетиями. «Было время, что квартеты, посвящённые Разумовскому (ор. 59), казались какими-то чудовищами, - сказано в той же статье Серова. - А теперь каждый сколько-нибудь путный квартетист ставит себе в непременную обязанность играть их наравне с гайдновскими и моцартовскими».

Закрытие 74-го филармонического сезона, Псков. Эдуард Банько. Фото: Андрея Кокшарова.

Начинает Бетховен в Девятой симфонии так, будто музыка вообще ещё не родилась. Она рождается прямо здесь, на сцене. Ещё нет тональности. Нет мелодии и ритма. Но они вот-вот возникнут.

Во второй части ударные в какой-то момент начинают солировать. В ХХI веке никого этим не удивишь, но в 1824 году так было не принято. Бетховен, таким образом, поступал как революционер, нарушая музыкальные законы. По этой причине Бетховена с некоторых пор современники стали подозревать в сумасшествии. Тот самый композитор и скрипач Рудольф Крейцер, в честь которого Бетховен написал «Крейцерову сонату», услышав отрывки из Второй симфонии Бетховена, убежал в ужасе. Так что «Крейцерову сонату» он тоже отказался исполнять. Композитор Карл Мария Вебер, послушав Седьмую симфонию Бетховена, сделал вывод: «Отныне её автор вполне созрел для сумасшедшего дома».

Глухой сумасшедший нищий, но при этом имеющий международную репутацию гения – вот кем был Бетховен в глазах многих, когда ему поступило предложение из Лондона написать очередную симфонию.

Вернее, симфония не была похожа на очередную. Она была хоть и девятая по счёту, но единственная. В заключительной части в ней вообще поют, как будто это не симфония, а опера.

Нарушены музыкальные законы? Ну что ж, пусть будет так. Как выразился у Алданова граф Разумовский: «Если и нарушены, то беспокоиться нам нечего: значит, он создал новые».

Мы-то сегодня знаем, что Бетховен приберёг напоследок: «Оду к Радости». Но первые слушатели этого не знали. Композитор их готовил постепенно. После отголосков зловещего траурного марша должно проявиться нечто противоположное – радостное. Радостное, но в меру – пока только в побочной партии. Не всё сразу.

Радость в жизни Бетховена это нечто особенное. Редкое. Еле уловимое, мерцающее. В 32 года он напишет: «О Провидение! Дай мне хотя бы один день чистой радости…» Спустя 22 года он создаст «Оду к Радости» на стихи Шиллера, которой и закончит Девятую симфонию. «Умножайте шум и радость, - как писал Пушкин. - Пойте песни в добрый час…»

Понятно, почему современников так смущала музыка Бетховена. Они привыкли к благозвучию. Уши были настроены на определённые звуки. Но тут врывался бесцеремонный Бетховен и путал им карты, в смысле – ноты.

Во время исполнения Девятой симфонии Бетховена, Псков.

У каждого своя радость. Белые жители Родезии (сейчас это Зимбабве) решили, что слова Шиллера к этой музыке не подходят, и южноафриканка Мэри Блум написала свои: «Пусть звучат голоса Родезии! // Защитите начало её славной самостоятельности, // И пусть горы эхом отзываются на ваши голоса, // Пусть они летят далеко над равниной...»

Но тем и отличаются государственные гимны от парящей в поднебесье классикой. Гимны смертны, как и государства, тем более непризнанные. «Пусть звучат голоса Родезии» звучит гораздо хуже, чем слова Шиллера (в Гимне Европы вообще обходится без слов). В разных переводах начало у Оды такое: «Радость! Дивной искрой Божьей» или «Радость, первенец творенья», или «Радость, пламя неземное»… В хрестоматийном переводе «Оды к Радости» Израиля Миримского есть такие строки: «Обнимитесь, миллионы! // Слейтесь в радости одной! // Там, над звёздною страной, - // Бог, в любви пресуществлённый!»

У Джона Леннона та же мысль выражена так: «Всё что нам нужно – это любовь».

***

Во время похорон Бетховена (Девятая симфония стала последней - он умер в возрасте 57 лет) была исполнена заупокойная месса Луиджи Керубини. Бетховен ценил эту музыку. Это тот самый композитор Керубини, который однажды по поводу одного из произведений Бетховена высказался так: «Эта музыка заставляет меня чихать». Возможно, достопочтенного Луиджи Керубини во время прослушивания просто продуло на сквозняке? Или он попал под дождь – вроде того, что шёл в тот момент, когда музыканты псковского оркестра принимали участие в концерте «Лавандовая ночь». Это было уже после закрытия филармонического сезона – 6 июля 2018 года. Дирижировал Николай Хондзинский. Во дворе отеля «Покровский» прозвучала музыка Россини, Пуччини, Верди, Делиба… Солировала Мария Баянкина (сопрано, Мариинский театр).

Николай Хондзинский пообещал, что новый филармонический сезон откроется 11 сентября совместным выступлением Имперского русского балета с симфоническим оркестром Псковской областной филармонии. По словам нового главного дирижёра, «следующий сезон должен стать очень ярким». И ещё он сказал, что «псковская публика не боится музыки и это замечательно».

Существует такой термин - «музыколепсия», то есть боязнь музыки. Это болезнь, для развития которой необходимы определённые условия. Похоже, в Пскове такие условия пока не созданы, так что бояться нечего.

Чтобы оперативно следить за самыми важными новостями, подписывайтесь на наши группы «ВКонтакте»,    «Телеграме», «Твиттере», «Фейсбуке» и «Одноклассниках».